ПЯТЬ ФРАНКОВ

 Возле булочной сидел нищий. На улице был декабрь, как обычно в этих краях, без снега, с дождём и ветром. Сидящему, было на вид от силы тридцать лет. Яркие, блестящие глаза его говорили о происпанском происхождении. Как и его чёрные кудри, давно не видевшие щётку для волос. Он сидел на асфальте в дырявых бермудах и шлёпанцах на босу ногу. В руках держал табличку, где было написано «Дайте 5 франков!» Причём, об этих нужных ему пяти франках, он часто выкрикивал в лицо людям, проходящим мимо.

 В своём белом кашемировом пальто с капюшоном, я показалась, видимо, ему самой булочницей, возле магазина которой он сидел. Перед этим я сама туда зашла, полюбоваться всевозможными пирожными. Свет яркий, тепло и запахи магазина напоминали о доме далёком и потерянном навсегда. Пересчитав свои сантимы, решила хлеб в булочной не покупать, а взять его в супермаркете, это дешевле. Раз так, смогу дать нищему все зелёно-жёлтые сантимы, оставлю себе два с половиной франка на худенький французский багет. Весит он 250 грамм, значит, мне и дочери хватит на целый день.

 Подавать нищим, всегда стыдно и больно. Стыдно, что они уже дошли до состояния просить. Больно, смотреть им в глаза. Ведь это чей-то ребёнок, и у него где-то есть мать. Каково ей знать, что сын просит подаяние.

 Быстро положила в протянутую ладонь нищего все свои сантимы и стала уходить. Вроде убегала от этой бедности, хотя с мыслей о ней, всегда начинался день, в тревоге за дочь, как выжить в чужой стране. Гнала эти мысли от себя малыми и большими заботами, чтобы не думать, не съехать в депрессию.

 … Вдруг, кто-то задышал в затылок, потянул за капюшон. Это был нищий, который быстро положил в него все мои сантимы, и сказал сердито:
— Я же просил пять франков!

 Ушла, ничего ему не ответив. Дома, пересчитав сантимы, вынутые из капюшона, увидела, что их было на два франка. Если найду дома 50 сантимов, значит, хватит на хлеб ещё на один день...

  КОРНИШОНЧИКИ

 В самом дешевом продуктовом магазине, народу было мало. Пустовали места на трёх кассах, одна продавец-кассир, справлялась возле ползущей серой ленты, по которой ехали к ней продукты. Между секциями, где был выставлен товар, ходил негр с печальным лицом, но одетый очень чисто.

 Редкие покупатели неслись быстро со своими тележками, набирали необходимое заученно. Знали свой магазин.

 А негр всё ходил и ходил, останавливаясь подолгу перед полками, смотрел на цены и шёл дальше. По его печальному лицу не проплывало никаких эмоций. Порой, он пристально вглядывался в лица людей, ища в них человеческое сочувствие, интерес, понимание. Но его взгляд оставался без ответа. И он дальше продолжал ходить по небольшому магазину.

 За его грустью, мне вдруг увиделись африканские степи с палящим солнцем, его соплеменники, полуобнаженные, босые. Глаза их были весёлыми, они находились среди таких же собратьев. Родная земля грела голые ступни, а солнце жгло плечи и их головы с курчавыми волосами. Запах близкой пустыни, её душное дыхание, не пугали их. Наоборот, резкие крики животных, птиц, ободряли их. Они не одни, вокруг них жизнь, которую они хорошо знали...

 Негр же стоял перед полкой с солениями и смотрел на крошечные огурчики, законсервированные в уксусе...

Спустя несколько дней, я снова попала в этот магазин. Печального негра не было. Подойдя к полке с печеньем, я увидела за уложенными пачками, открытую баночку с огурчиками. Не хватало в ней несколько корнишончиков.

Отвинчивающаяся крышка лежала аккуратно рядом...

  МАКДОНАЛЬДС

 Дети любят «Макдональдс» из-за того, что это — ресторан для них. Там царит тёплая атмосфера детства и праздника. Обслуживание быстрое, уважительное отношение ко всем клиентам всех возрастов. Картошка во фритюре. К ней, впридачу, — тёплая и пушистая булочка, в которую этажами наложено то, что любят дети. Плоский ломтик мяса, сыр, листик салата, майонез, кетчуп. Не долго думали учредители «макдональдсов». Всё гениальное очень просто. Стоит только заглянуть в любой холодильник, все ингредиенты под рукой, сведи их в систему- это и есть их ресторан.

Своей дочери, я периодически устраиваю выход туда в обмен на хорошие результаты в учёбе или по поводу окончания учебного года. Отказа никогда не бывает, наоборот- сияющие глаза- Праздник! Ну и цены там по карману любой семье.

 Мы сидим вдвоём за столиком. Дочь смакует каждый ломтик хрустящей картошки вытягивая её из бумажной коробочки. Раскрывает широко рот на саму булочку и в блаженстве закрывает глаза откусывая. Я радуюсь, глядя на её радость.

 За наш столик подсаживается мужчина, лет тридцати пяти, с красивыми чертами лица. Ему приносят только одно мороженое, микроскопический стаканчик в 50 граммов и он пластмассовой ложечкой аккуратно берёт оттуда содержимое. Разговаривает он сам с собой.

 -Как я обожаю мороженое!— приходится мне рядом, согласно кивнуть головой, что да, мороженое вещь хорошая, на десерт. Его обувь, вобрала всю пыль Франции, если не всей планеты… краем глаза отметила себе.

 -Скажите, пожалуйста, который час?-вежливо обратился ко мне сосед по столику. Бросила взгляд на свои часы на руке и на огромные, висящие в зале:

  — Двенадцать часов дня,— ответила ему.

  — Ах, Боже мой, как я глуп, не увидел рядом на стене, беспокою вас.

Мы тихо переговариваемся с дочкой по-русски. Мужчина не реагирует на музыку нашей речи. Он, продолжает счастливо крутить головой во все стороны, улыбается и продолжает говорить сам с собой. Его ярко-синие глаза, такие чистые и нормальные, излучают любовь ко всем.

 -Ещё неизвестно, кто сумасшедший в этом мире,— подумалось мне. Кто его сделал сумасшедшим и бедным, или сначала бедным, а потом сумасшедшим?

 Нам пора уходить. Я стала перебирать в моей сумочке без надобности бумаги и вроде нечаянно положила на сидение рядом 50 франков. Мужчина затих.

— Извините, нам пора домой,— поднялась я, чтобы выйти.

— Да, пожалуйста,— встал он, пропуская нас к выходу.

 Подать милостыню тоже надо уметь. При этом не унизить человека больше, чем его уже унизило общество.

 Б Е Л АЯ    ПА Н И

 Мне довелось стать студенткой, когда молодые заканчивали ими быть. К этому времени имела уже шестилетнюю дочь и четырехлетнего сына. Но жажда учиться, познавать, каждое первое сентября, выжимала слёзы из глаз. Но если человек чего-то очень сильно хочет, он сможет реализовать свою мечту.

 Я стала студенткой в двадцать семь лет. На курсе нас было двести  человек. Сессии проходили и весело, и с нервами одновременно. Вечерами, в общежитии, мы собирались вместе. Однажды, в нашу комнату зашла девушка из Львова. Вуз наш был в Москве, русскоговорящая публика и я с радостью кинулась к ней поговорить по-украински. Девушка не привыкла к такому быстрому контакту. По натуре она была из молчаливых, верующих людей. Это было видно и в её кротком взгляде, манере мягко и тихо говорить. Не знаю, где она делась потом, т. к. до конца пятого курса, больше её не видела...

 Девушка долго и заворожено смотрела именно на меня, потом произнесла, тихо выдохнув из себя:

 -  Била Пани.
 — Почему именно белая панна? — переспросила  её
  — Мне трудно вам ответить, это надо чувствовать. Есть много людей разных, маленьких и больших, светловолосых и чернявых, но вы — Била Пани, не забывайте об этом никогда...

 … Перевернём страницы жизни, длиною в 20 лет. Мы ведь находимся не в романе, а всего-навсего в небольшом рассказе.

 Бульвар небольшого французского городка. Снова — я.

Подхожу к магазину. Возле него, по обыкновению, стоит нищий. Рядом с ним — пожилой француз, готовый дать монету, и читает мораль по этому поводу. Слышу отрывок фразы:

— … Я готов дать деньги, но не на пропой.

 Справившись с небольшими покупками, выхожу из магазина и молча кладу в протянутую ладонь монету: 

  -  Мадам, — слышу вслед, — вы не француженка?

  -  Нет, я — славянка.

  -  Это видно, — говорит нищий,- у вас взгляд иной.

  -  Какой же он, мой взгляд? И тут он мне поведал, что в кругу нищих, в их вечерних беседах в каком-то заброшенном доме, они говорят о людях этого города, как им подают милостыню те, кто проходит мимо:-…Так вот вас, мы называем Белой Дамой...

Так «Белая Пани» догнала меня через много лет на чужбине.